[CultOfPersonality]

ЭТО ОХУЕННО

08.06.2013 в 04:23

Пишет  суфле и далеки:

Небольшой кроссовер "Тора" с "Американскими богами" Нила Геймана. Я просто не смогла удержаться. Отчасти вдохновлено этим фиком - archiveofourown.org/works/575348/
Автор:  суфле и далеки
Пейринг: Тор/Локи

"— Ты что, пьян?
— Нет еще. Никак у меня Тор из головы не идет. Ты его даже не видел ни разу. Матерый такой мужик, вроде тебя. И редкой доброты был бог. С головой так себе, но если его попросить, последнюю, блядь, рубашку, и ту отдаст. И вот — покончил жизнь самоубийством. В 1932 году, в Филадельфии, сунул ствол себе в рот и нажал на курок. И это, спрашивается, подходящая смерть для бога?
— Мне очень жаль.
— Хрена лысого тебе жаль, сынок. Он точно такой же был, как ты. Здоровенный и тупой. — Среда осекся. И начал кашлять."

Их забывают. Неминуемо забывают, как забыли всех. Но сначала – перестают верить. Тело теряет сверхчеловеческую силу, а из пальцев не удается высечь ни одной магической искры, даже самой, мать ее, крошечной, - как ни бейся.
Мьелльнир становится тяжелым и бесполезным, сам громовержец превращается в обыкновенного простодушного парня, каких на свете тысячи тысяч. Только вот он на две головы выше окружающих и в плечах шире дверного проема, так что его благоразумно сторонятся.
Это не Рагнарек. Это хуже, гораздо хуже. Это огромная черная дыра, с аппетитом заглотившая их всех. Приходится отчаянно барахтаться, чтобы выжить в мире, на который они смотрели свысока и никогда не подходили слишком близко. В них перестали верить, их забыли и окунули лицом в грязь человеческого существования. И даже Локи – хитрецу Локи, всегда умевшему найти выход, - приходится несладко.
Все меняется. Чертова вечность, вечность-без-силы тянется, как липнущая к подошве жевательная резинка. Меняется мир, меняются люди. Люди умирают, умирают боги.
Тор все еще любит Локи, как любил всегда. Две тысячи лет судьба безжалостно тащит их друг к другу через время и пространство.

Последний раз Локи видит Тора в апреле 1928-го, и они в шумном баре в Нью-Йорке. Толпа веселится вовсю, со сцены вопит молоденькая певичка, ревет оркестр – рояль, саксофон, ударные и контрабас. В тот вечер Тор много говорит о былых временах, самодовольный выхолощенный Локи привычно много язвит, скрывая дергающую сердце боль, и в конце концов они просаживают последние деньги на бутылку неприлично дорогого виски и напиваются в хлам. Тор трахает Локи на улице, прижав к холодной кирпичной стене за баром и до синяков стискивая в кулаках худые бедра.
- Какого хрена ты испортил мой костюм, - вяло возмущается Локи, когда Тор, кончив, тяжело дышит ему в искусанную и зацелованную шею, колет щетиной кожу над разодранным воротником белой рубашки («сколько раз говорил, мать твою, побрейся»).
- Заткнись, - отвечает Тор, крепче стискивая в собственнических объятиях, и добавляет неслышно, - я люблю тебя.
Локи слышит. Его идеально приглаженные черные волосы безнадежно растрепаны, на скулах стынут красные пятна, а сердце гулко бьется в груди, как в пустой банке, и слова Тора жгут больно, как в первый раз.
- Ты пьян, - смеется Локи через силу, хоть и сам не лучше, – поехали домой.


На следующий день Локи тихо и поспешно собирает вещи, пока Тор сладко похрапывает на смятых простынях в их тесной, обшарпанной временем квартирке. Локи выгребает оставшиеся гроши из карманов и сваливает из Нью-Йорка. Он ненавидит себя за вечную потребность убегать и безостановочно нестись куда-то, но иначе не может. Тор слишком добрый, Тор любит его слишком сильно, Тор прощает ему все.
В начале 1932-го, кое-как перебиваясь на несколько долларов в неделю и до судорог замерзая по ночам, Локи узнает, что Тор пустил себе пулю в рот.

Когда Тора не было рядом, Локи знал, что Тор все равно есть где-то – пусть даже на другом конце земли, но есть. И Тор ищет его. Всегда.
Тор не имел права сдаваться, это он был сильным, он был тем, кто шел до конца, находил, спасал, заполнял омертвевшие душу и тело живым жаром. Он не должен был сдаваться.
Он сдался.

Один – мистер Олаф, как он зовет себя в эти дни, - приходит сообщить новость.
- Как ты нашел меня? – спрашивает Локи, пытаясь казаться равнодушным, но голос дрожит, а пальцы сжимают сигарету нервно, почти до хруста костей. - Должно быть нелегко теперь, когда Всевидящий на пенсии.
Один безрадостно усмехается.
- Я и сам вижу достаточно, - говорит он негромко. – И это не так важно сейчас.
Они молчат некоторое время. Локи часто, прерывисто дышит в ледяной ночной воздух, и Один добавляет в конце концов:
- Мне жаль, Локи.
Локи тоже жаль, но он не говорит ни слова. Слова пусты и бесполезны, всегда были, особенно теперь. Один внимательно смотрит ему в лицо, Локи вглядывается в трещину на асфальте, и Один уходит, плотнее запахнув пальто.
Локи курит в свете тусклого старого фонаря, вдыхает едкий дым, обжигающий глотку. Злые слезы горячо въедаются в щеки, горло сжимается судорожно и горько, Локи закрывает глаза, замерзает и не двигается с места долго, долго, долго.

***

Проходит ровно тридцать лет, и в 1962 выходит “Путешествие в тайну” с Тором на обложке. «ПОПРИВЕТСТВУЙТЕ МОГУЧЕГО ТОРА, ЛУЧШЕГО СУПЕРГЕРОЯ ВСЕХ ВРЕМЕН!» - радостно гласит желтая надпись. Мужик в обтягивающих синих лосинах и с дурацкими перьями на шлеме не похож на того Тора, которого помнит Локи. Но Локи все равно улыбается, покупает выпуск и все, которые выходят после, и прочитывает каждый. Старый покосившийся стол скоро покрывается цветными листами комиксов, а цветные листы со временем покрываются темно-коричневыми кругами от утренних чашек крепкого кофе.
Это то ли смешно, то ли грустно, - но люди начинают верить в нового Тора, плоского и нарисованного ради забавы.
Локи без особого труда бросает курить и начинает ждать, сам не зная чего. В конце концов, что значат тридцать лет для бога, которому вот-вот стукнет две тысячи?

***

В ту ночь небо содрогается от грома, пульсирует сверкающими зигзагами молний, стремительно проносящимися по темно-синему небесному полотну. Единственное окно громко хлопает от порывов ветра, в комнату льется холодная дождевая вода. Локи спросонья почти поскальзывается на мокром полу, кое-как закрывает окно и смотрит в небо. Что-то толкает его под ребра, гонит прочь из тесной квартиры – на крышу. Гроза неистовствует и бушует, Локи сам не понимает, что лихорадочно трясется от холода, сжимает руки в кулаки, широко распахнутыми глазами ловя молнии, и дождь бьет его по лицу. И когда в сплетении режущих небо молний рождается могучая темная фигура, а все вокруг гремит, будто приветствуя вновь пришедшего, Локи смеется в голос – не важно, в какого Тора они поверили, не важно, какой Тор пришел к нему. Это его, его Тор, и он наконец вернулся, и они больше не оставят друг друга.
Локи очень зол на него, а Тор ласково гладит лицо брата большими ладонями, касается тонких губ с белеющими на них кривыми шрамами.
- Как ты мог, твою мать, как ты мог, - неразборчиво ругается Локи, вцепляясь в насквозь мокрые золотые пряди, и Тор сгребает его в охапку, как прежде.

Дождь идет до утра.

@темы: слэш