[cultofpersonality]

Это просто такая прекрасность.

18.07.2013 в 23:57

Пишет  суфле и далеки:

Негативы
Автор:  суфле и далеки
Бета:  CultOfPersonality
Фандом: «Хоббит» РПС
Пейринг, персонажи: Ричард Армитаж/Ли Пэйс, Эйдан, Дин, Грэм и вся гномья компания, Питер Джексон, Тэми Лэйн
Рейтинг: R (?..)
Саммари: Торин - сожитель не из приятных. Особенно если он поселился у тебя в голове.

Визуализация

Ричард




Ли

Текст

Сжигай
Мои негативы, они уже просто повсюду... (с)

Аркенстон. Я знаю, он близко. Чувствую его в ладонях, греюсь его сиянием, он здесь. Мой, мой, мой. И золото, все золото Эребора – тоже мое, до последней монетки. Но ни одна монета, ни один позолоченный кубок, ни один сапфир, ни одно рубиновое ожерелье не сравнится с Аркенстоном. Его сияние греет тьму и мои руки. Оно во мне, оно – я сам.
Они смотрят на меня испуганно. Я слышу, что они говорят. «Безумец». Да, безумец. Пусть безумец. Аркенстон, сердце горы, сердце мое, безумие деда, темное безумие, безумие с первого взгляда... Это неправильно. Все не так. Фили и Кили, я нужен им. Отряд. Полурослик. Они верят мне. Верили. Грустные глаза Балина. Страх или разочарование? Надо выйти. Надо обсудить, надо согласиться на их условия, надо помочь. Нет. Нет. Не надо. Я останусь здесь. Да, останусь. Я так долго шел сюда.
Аркенстон. Сердце горы, сердце мое, синее сердце, больно бьющееся под драконьей чешуей. Ты светишь мне из мрака. Я найду тебя, я наберу монет золотые горы, спрячу лицо в их холоде, сожму тебя в ладонях. Я найду тебя.
- Аркенстон моего отца, - голос хриплый. Страшно самого себя слышать. Безумец. Так надо. – Один дороже золотой реки, а для меня и вовсе бесценен. Он мой, и я убью любого, кто найдет его и утаит.* Теперь ищите.
Кили покорно опускает взгляд, не решаясь перечить. Напуган, совсем как ребенок. Боится за меня. Или меня - меня боится?.. Волосы падают ему на лицо. Пальцы перебирают монеты. Звон в тишине. Молчание.

- Снято! – громко объявил Питер и, хлопнув в ладоши, поднялся с режиссерского складного стула. – Хватит на сегодня, все молодцы. – Джексон хлопнул оператора по плечу и с довольной улыбкой оглядел своих «гномов», столпившихся среди гор блестящих железных монет. - Эй, Ричард, ты в порядке?
- Мхм, - отозвался Армитаж. – Все хорошо.
- Замечательно. Отдохни как следует, о’кей? Ребята, завтра выспитесь и приезжайте к десяти, а эльфы к двенадцати. Где эльфы? Уже разбежались? Кто-нибудь, передайте им. Всем спасибо, все свободны. А вас, мистер Бэггинс, попрошу остаться.
Фриман и Джексон разговорились о чем-то, оба уставшие, но довольные после долгого и плодотворного съемочного дня. Гномы тоже засобирались, устало переговариваясь и перекидываясь шуточками. МакТавиш бросил взгляд на Армитажа и нахмурился – тот уже вторую минуту стоял, отвернувшись, и ожесточенно тер переносицу.
- Эй, чувак. – МакТавиш беспомощно уставился в напряженную спину коллеги. - Ты точно в порядке?
Ричард мрачно промычал чего-то, не оборачиваясь.
- Может, по пивку?
- Нет. Не сегодня.
Армитаж развернулся и прошел мимо, не взглянув на Грэма. Все молча проводили его взглядом.
- Чего это с ним? – спросил Тернер.
- Да как всегда, - отмахнулся МакТавиш.
- Надо позвать Ли, - задумчиво пробормотал Тернер, вертя в пальцах железную монетку.
- Угу, - мрачно согласился МакТавиш. – Надо.
Он немного помолчал, прежде чем хмуро заключить:
- А все Станиславский.

Ричард прикрыл глаза, когда ласковые руки Тэми** коснулись тяжелого парика, проворно освобождая голову из душного плена.
- Тяжелый день?
- Ты проницательна, как всегда.
- Принести чая? – заботливо спросила Тэми.
- Не откажусь, – ответил Ричард, поймав свое отражение в окруженном лампочками зеркале. Оттуда мрачно взирал Торин Дубощит, сын Траина, сына Трора, последний Король-под-Горой. Старые боевые раны болели все разом, под глазами пролегли тени. Безумие съедало его. Торин, а вместе с ним и Ричард, не был настроен изливать душу, и Тэми, милая, понимающая Тэми, молча кивнула ассистенту.
Через пять минут опальный король уже осторожно потягивал из пластиковой кружки дымящийся чай, вдыхал влажный сладкий пар. Мама с детства учила: выпей чая – и станет легче. Истинно по-британски. Только в этот раз легче ни черта не становилось. Торин засел внутри, затопил голову воспаленным роем своих мыслей, больных и страшных. Он не уйдет, даже если снять парик и смыть грим, убрать в одежный чехол шубу и доспех. Он будет сидеть, разросшись так, что даже сердцу тесно; вечно снедаемый болью потерянного дома, болью предательства и безумием, стоящим на пороге. Безумие неизбежно приведет за собой смерть, одинокую, как он сам. Все хорошее убито собственными руками.
Ричард поперхнулся и закашлялся. Тэми поспешно забрала чашку из его рук, пока все ее волшебные баночки, коробочки и кисточки не потонули в горячей сладкой жидкости.
- Ричард… Осторожно. Не волнуйся, я вытру. Ты должен сказать, если с тобой что-то не так, надо…
Она охнула, выронив измазанную краской ватку, которой стирала с лица Армитажа слои грима. Ричард глубоко вздохнул, пытаясь успокоить разбушевавшегося в голове Торина, и порывисто поднялся, прихватив свою сумку.
- Со мной все так. Извини. Я пойду, ладно?

Ли бодро шагал по гулкому коридору студии.
Ему нравилось быть здесь вечером - съемки уже закончились, актеры выползают из гримерных, сбросив парики и накладные бороды. Операторская группа толпится возле кофейного автомата, хохочет и оживленно беседует, Питер то болтает с кем-то, то принимается въедливо читать сценарий, вооружившись карандашом, и, кажется, вообще никуда не спешит.
Ли шел, засунув руки в карманы джинсов, и напевал под нос привязавшийся мотив песни, услышанной утром по радио. Надо придумать, чем заняться вечером – может, вытащить Ричарда в кино? Там как раз идет какой-то фильм про пришельцев… или Ричард не любит прищельцев? Ли задумался над тем, как Ричард относится к пришельцам, и не заметил Дина, возникшего из ниоткуда прямо посреди коридора.
- Эй, Ли, - позвал О’Горман. – Тебя все ищут.
Ли моргнул.
- Что-то случилось?
Они зашагали в ногу.
- Да Ричард опять… - Дин замялся, чтобы не брякнуть «психует» или «сходит с ума», или не покрутить пальцем у виска - уважение к своему киношному дяде, да и просто опытному актеру держало в железной хватке. Тем более, Ричард не психовал. Это было тихо. И страшно.
Ли кивнул.
- Ага. Я знаю.
Он действительно знал и, посерьезнев, ускорил шаг. Похоже, пришельцы отменяются. Какая жалость.

Уже на подходе к выходу его телефон зазвонил. Ли вытащил мобильный из кармана - звонил Эйдан. Ли как раз видел его по мере того, как они с Дином подходили ближе. Тернер был в компании остальных «гномов» и нетерпеливо притоптывал на месте, держа трубку у уха. Дин окликнул его, Эйдан обернулся, издал протяжное облегченное «Уфффффф!» и расплылся в по-детски широкой улыбке. На его лице эмоции сменяли одна другую с феноменальной скоростью: от волнения к улыбке, он улыбки к напускному недовольству.
- Тебя только за смертью посылай, - прошипел Тернер, зыркнув на О’Гормана.
- Но я же доставил его, причем в целости и сохранности, - парировал Дин.
- Ага, медаль тебе за это, - фыркнул Эйдан.
- Эй, ребята, - помахал ладонью Ли. – Я, вообще-то, здесь.
- Точно, - переключился Тернер. - У Ричарда снова… ну, это…
- Да, я понял, - сказал Ли, не сдержав усмешки, и огляделся. – Так куда…?
- Туда, - Эйдан кивнул на выход. – Он на улице.
- Ладно, спасибо, - сказал Ли и оглядел остальную компанию. – А вы, гномы, не ждите крови и зрелищ, расходитесь по домам, о’кей?
- О’кей, - с самым невинным видом пожал плечами Несбитт.
- Мы вообще в паб собирались, - подхватил МакТавиш.
- Ага, - для пущей убедительности прибавил Браун.
- Ну-ну, – ухмыльнулся Ли и направился к выходу, - до завтра, гномы.
- Удачи, эльф, - машинально брякнул Дин.
- Ты только что пожелал удачи эльфу, придурок, - страдальчески протянул Эйдан.
- Придурок, - согласился Хантер.
- Ну, в семье не без придурка, - хохотнул Кирчер.
- Эй! – обиженно крикнул Дин.
Ли усмехнулся себе под нос, вытащил из кармана пачку сигарет, толкнул дверь на улицу и захлебнулся холодным ночным ветром.

Летняя ночь. Как же, летняя. Девять по Цельсию и мелкий дождь. Ричард стоял, прислонившись к каменной стене студии, и отчаянно замерзал. В такие минуты он забывал, что это Новая Зеландия, и съемки «Хоббита», и радоваться, черт возьми, надо каждому мгновению. Было чудовищно холодно, и Торин все не шел из головы.
Хлопнула дверь, и в зыбком далеком свете фонарей на парковке Ричард увидел темную фигуру, в которой сразу и безошибочно узнал Ли. Возле губ Пэйса вспыхнул маленький рыжий огонек, и Ли закурил, выдыхая дым в холодное небо и ежась в темно-синем шерстяном пальто, когда-то позаимствованным из гардероба Ричарда под давно забытым предлогом***. Ли тоже мерз. Все никак не привыкнет, что «лето» здесь значит совсем не то, что дома, в Америке.****
Дверь в студию снова распахнулась, отразив на асфальте горящий прямоугольник дверного проема, и на улицу с хохотом вывалилась вся гномья компания. Ли был мгновенно окружен и затянут в тихую, явно заговорщицкую беседу, из которой Ричард не разобрал ни слова. Когда коварный заговор был готов, гномы отлипли от Ли и снова стали громко шутить и переговариваться. Армитаж тут же сделал вид, что и не пытался следить за ними и вообще ему все равно, - но успел поймать хитрый взгляд Ли и лукавую улыбку вполоборота, в которой была зажата дымящаяся сигарета. Эйдан завертел головой, заметил Ричарда в тени здания, куда не дотягивался фонарный свет, и тут же замахал руками, крича:
- Эй! Эй, Ричард! Идем с нами в паб!
- Да нет, ребята, - повысил голос Армитаж. Казалось, его голосом вещает глухая бетонная стена. – Как-нибудь в другой раз.
- Ну пойдем! – не отступался Эйдан. Его энтузиазм слегка поутих, когда МакТавиш грозно схватил его за локоть и потянул за собой.
- До завтра, Ричард, до завтра, Ли, - громогласно возвестил Грэм. По шумной компании прошло опечаленное эхо «До за-а-автра», и гномы удалились в ночь.
Ли, смеясь, помахал рукой им вслед, повернулся и встретился взглядом с Ричардом.
Армитаж стоял молча и неподвижно, но внимательно ловил каждое движение, когда Ли подходил ближе, небрежно выбрасывал сигарету в урну, чуть улыбался, становясь рядом, грея руки в карманах с мягкой шелковой подкладкой. Они недолго помолчали, слушая, как дождь мелко стучит по крыше.
- Херня этот твой метод Станиславского, - вдруг выдал Ли, рукой стряхивая капли с волос.
Ричард искренне офонарел – разве что не подавился. Даже временно отвлекся от Торина, засевшего на корке мозга.
- Ну, то есть, для актера хорошо, - виновато поправился Ли, смутившись перед Ричардом и Константином Сергеевичем. – Но для тебя самого плохо.
И не поспоришь. Ричард вздохнул.
- Это… тяжело, - медленно сказал он, подбирая слова. - Он многое потерял и теперь теряет все, что осталось - друзей, семью, рассудок. – Ричард потер лоб, зажмурившись. – Еще никогда мне не было так трудно с персонажем.
Ли смотрел на него сочувственно, а потом вытащил руку из кармана и коснулся предплечья ладонью.
- Оно того стоит, Рич?
- Несомненно, - серьезно кивнул Ричард, ни на секунду не задумавшись. – Не задавай таких вопросов.
- Ты прав, - признал Ли, глядя на его профиль в полутьме. –Думаешь, это кончится, когда кончатся съемки?
- Я надеюсь, - чуть улыбнулся Ричард. Его теплая ладонь нашла ладонь Ли, сжала и утянула в свой нагретый карман. Ли ободряюще сжал его руку в ответ и прижался плечом к плечу Ричарда.
- А я знаю, что тебе поможет, - сказал Ли с улыбкой, подталкивая Армитажа в бок. - Не обещаю, что насовсем, но хотя бы на сегодняшний вечер.
- И что же? – поинтересовался Ричард, снова сталкиваясь взглядом с хитрыми серыми глазами Пэйса.
- Немного виски, - задумчиво сказал Ли. – И много сочувствия.
Да. Отличная идея. Ричард усмехнулся, когда Ли сунул и вторую холодную ладонь в его карман. Виски и сочувствие. Звучит и вправду неплохо. Теперь надо только взять себя в руки…
- Заедем в паб? – без особого энтузиазма, но все же предложил Ричард.
Ли заулыбался во все тридцать два и помотал головой.
- Лучше сразу ко мне.

Ли попытался снова закурить, когда они забирались в теплый салон автомобиля.
- Только не в моей машине, - строго сказал Ричард. – Можешь пойти пешком.
Ли фыркнул, выбросив намокшую под редким дождем и толком не раскуренную сигарету, и удобно устроился на пассажирском сиденьи, потирая ладони и все еще чуть дрожа. Семь лет - не такая уж и большая разница, но Ричард нагло пользовался ей при каждом удобном случае.
- Хреново лето, - буркнул Ли, потянувшись к панели управления и регулируя обогрев. – Хренов июль.
- Не поджарь нас, - сказал Ричард, заметив сгоряча выбранную Пэйсом температуру.
- Это нам не грозит, - усмехнулся Ли, откидываясь на сиденье. – Здесь мы скорее умрем от обморожения.
Ричард мягко нажал на газ, и автомобиль тронулся, тихо шелестя колесами по мокрому асфальту. Ли смотрел за окно, где плыли размазанные небрежной кистью огни и темно-зеленые новозеландские поля. По стеклу тек фонарный свет.
До отеля было пятнадцать минут по пустынной ночной трассе.

Ли разулся, прошел в номер, бросил мокрое пальто и шарф на кресло и не стал зажигать верхний свет – только небольшие лампы у кровати и на столике. Комната утонула в мягком желтоватом свете. Ричард разулся и прошел следом, ступая по светлому ковру. Это был небольшой и недорогой отель – так далеко за городом на иное рассчитывать и не приходилось. Здесь было тесно, но зато чисто и тепло, и этого было достаточно. Из приоткрытого окна пахло дождем.
Ли наклонился к деревянному шкафчику, зазвенели стаканы, бутылка, лед. Ричард разглядывал книги на прикроватном столике. Потертый том Артурианы, Шекспир, скрепленные скрепкой мятые листы бумаги – кельтская мифология, старофранцузские песни… Ричард увлекся, пробегая глазами по ровным строчкам. За спиной раздался веселый голос Ли:
- Интересно, да?
Ричард обернулся и принял из рук широко ухмыляющегося Пэйса стакан бурбона со льдом. На запотевшем от холода стекле остался след согревшихся пальцев.
– Король-Рыбак, - сказал Ли, - бесконечно древний, раненый и крепко связанный со своим царством. Оберон в «Сне в летнюю ночь»... А еще лучше – в старых песнях и легендах. Живет в лесу, окутанный ореолом тайны… Всех, кому приспичило в лес ночью, предупреждают: «Не ходите к Оберону! Идите стороной!».. - на губах Ли появилась хорошо знакомая лукавая улыбка, и вещал он так самозабвенно, будто рассказывал мрачную сказку впечатлительному десятилетнему мальчику.
- Ищешь вдохновение для Трандуила, - смекнул Ричард.
- Ага. И нахожу, - улыбнулся Ли. – Здорово то, что на деле Оберон – добрый малый, если его по-человечески поприветствовать, - он пожал плечами, перекладывая ледяной стакан из одной руки в другую. – Может, и с Трандуилом надо просто… поговорить, а? – он склонил голову, все так же улыбаясь.
- Это не ко мне. Торин скорее отгрызет собственную руку, - ухмыльнулся Армитаж.
- Невыносимый тип, - покачал головой Ли и вздохнул. – Выпьем за наших королей, - он подумал недолго и добавил: - И за то, чтобы они нас не мучили. – И снова, остановив стакан Ричарда на полпути: - И за вдохновение.
- Именно так, - пробормотал Армитаж.
Звякнуло стекло.
- Хочешь, поговорим о Торине? – участливо спросил Ли, снова поднося стакан к губам.
Ричард почесал бороду, задумавшись.
- Черт с ним. Он все равно никуда не денется. Не хочу говорить о нем, хочу, чтобы он замолчал ненадолго. Хотя бы на сегодняшнюю ночь, - Армитаж сделал два больших глотка.
Ли поднял бровь, но не стал комментировать эту фразу.
- Послушай, - сказал он, немного помедлив, будто тщательно выбирая слова. – Он – не ты. Ты вдохнул в него жизнь, а не наоборот, у него нет власти над тобой. – Ли улыбнулся, когда Ричард подошел ближе и прижался носом и губами к теплой щеке – не поцеловал, просто прижался, и дыхание щекотно согрело скулу молчаливым выражением благодарности. – Хотя… - протянул Ли, – иногда ты такой же невыносимый. Но не слишком часто, - поспешно добавил он, когда Ричард отстранился и с усмешкой сделал несколько глотков виски, не сводя потемневшего взгляда с Ли. – Я не жалуюсь, если что.
Ричард неспешно отставил пустой стакан на прикроватный столик, забрал полупустой стакан из ладони Ли и убрал туда же.
- Кто из нас двоих невыносимый, - сказал он, стряхивая с плеч черный кардиган. – Я получил виски, теперь хочу сочувствия. И чем больше, тем лучше.
Каждый раз, когда Ричард целовал Ли, Торину в голове просто не оставалось места. Он был, как и всегда – тенью. Холодным, живым присутствием. Но просто тенью. И на время о нем можно забыть.
Они попятились к кровати и упали на желтое покрывало. Ли завалился неловко, боком, но тут же улегся на спину и притянул Ричарда к себе, на себя, еще ближе. И спасением от безумия было – касаться теплого тела, вздрагивающего, если провести руками под футболкой, прижиматься ко рту, влажному от поцелуев, разводить колени, чувствовать жгучую дрожь нетерпения. Ли был настоящим. Совершенно реальным, теплым и жаждущим, подвижным, живым. В нем никогда не приходилось сомневаться.
- …невыносимый эльф, - хрипло закончил Ричард оставленную ранее мысль.
- Эту фантазию прибереги для Торина, - рассмеялся Ли, запрокинув голову, и спасением было добраться до рта по подбородку и сцеловать смех с изогнутых губ, погружаясь в ждущее тело; затем - сцеловать стон и заполнить стоном в ответ, заполнить собой, взять свое. Упереться лбом в грудь, работая бедрами. Напрягаясь. Еще. Хорошо. Гостиничная кровать поскрипывала, стукаясь деревянной спинкой о стену. Пальцы сплетались с пальцами, сжимали простыню так, что белели костяшки; сжимали чужое тело, чужой бок, чужое бедро. Ладони на ягодицах, заставляя вонзиться глубже, так глубоко, что до боли. Красные следы от бороды – на шее, на щеке, на плече, как мазки краски на полотне мольберта. Последнее содрогание. Крайняя степень близости. Горячо. Горячо. Горячо.
В голове - пусто и легко, как после бури.

- Свет выключаешь ты, - пробормотал Ли, обнимая подушку и тычась в нее лицом.
- Кто бы сомневался, - добродушно пробурчал Ричард. Он погасил лампу и зашел в ванную, а после вернулся в постель, лег и лениво потерся щекой о веснушчатое плечо. – Почему ты не хочешь быть эльфом?
- Ммм, - Ли сонно улыбнулся. – Я Трандуил ровно настолько, насколько ты – Торин. А ты – это ты. – Он услышал напряженное сопение Ричарда и смилостивился: - Но иногда можно. Только не злоупотреблять.
Ричард помолчал недолго.
- Я бы очень хотел, чтобы ты был моей единственной реальностью, - тихо признался он в конце концов.
Ли прыснул в подушку, борясь с желанием спросить, с каких это пор Ричард говорит фразами из голливудских мелодрам. Он повернул голову, чтобы видеть лицо Армитажа, и смех застрял в горле - Ричард не шутил.
- Хм, - емко высказался Ли. Он смутился и коснулся ладонью волос, колючей щеки. - Так и будет.
Они лежали еще долго. За окном начался настоящий ливень, намокшая занавеска вздувалась пузырем. Они допили виски, и Ричард лежал головой на животе Ли, засыпая, а Ли рассеянно гладил его по волосам.
- Тебе все еще надо развеяться, - бормотал Ли сквозь сон, борясь с заплетающимся языком и щурясь в полоток. – Завтра после съемок пойдем в кино. Посмотрим фильм…
- Тот, про пришельцев?.. - осведомился Ричард.
- Да-а, - Ли улыбнулся, закрывая глаза. – Про пришельцев.*****

Конец.

Примечания

* - «For the Arkenstone of my father,» he said, «is worth more than a river of gold in itself, and to me it is beyond price. That stone of all the treasure I name unto myself, and I will be avenged on anyone who finds it and withholds it.» («Хоббит, или Туда и обратно»)
** - Тэми Лэйн, гример Ричарда.
*** - труЪ стори.
**** - В Новой Зеландии времена года "перевернуты", т.к. она располагается в южном полушарии.
***** - По сообщению очевидцев, Ричард и Ли ходили на "Прометея".