[cultofpersonality]

17.02.2013 в 21:31

Пишет  суфле и далеки:

thranduil: hey why did you guys crash my party
thorin: cause we were starving
thranduil: wheres your friends
thorin: no idea i think starving in the forest
thranduil: but what u been up to in the forest
thorin: starving
thranduil: but why
thorin:
thranduil: WHY
thorin:
thranduil: make him go away

(с) тумблер



Нувыпоняли)))
Охрененность этой парочки проела дырки в моем мозгу, к тому же в русскоязычной части фандома про них непозволительно мало фиков, и... получилось то, что получилось, да)

Долгожданная встреча
Автор:  суфле и далеки
Бета:  CultOfPersonality
Фандом: Хоббит
Пейринг: Торин/Трандуил

Торин негромко застонал, чувствуя, как помутненное сознание пытается прорваться сквозь вязкую обморочную пелену. Он различал полоток из серого камня, но перед глазами плыли мутные пятна, голова шла кругом, и Торин все никак не мог сообразить, где он и что происходит.
Сначала вернулись обрывки воспоминаний: темнота ночного леса, усталый, сбившийся с пути отряд, чудовищные пауки и веселые пиршественные костры эльфов, - а затем вернулась и злость, редко оставлявшая гномьего короля. Злость окончательно отрезвила разум, и он вспомнил все.
Торин сел и потряс головой, сгоняя остатки морока. Он был в сырой темнице, куда еле проникал свет факелов из подземного коридора, а руки его были крепко связаны.
Конечно, эльфийские отродья схватили его, подло околдовали и бросили в темницу. И сделано это было по приказу не кого иного, как лихолесского короля, имя которого Торин не мог забыть, как ни пытался. Гном задохнулся от ярости, закряхтел, пытаясь разделаться с путами на запястьях, но узлы держали крепко.
Тогда он вскочил и изо всех сил ударил связанными руками по двери своей темницы.
- Эй! - гаркнул он, пытаясь дотянуться и заглянуть в небольшое зарешеченное оконце. Звучный бас эхом прокатился по холодному подземному коридору. - Выпустите меня! Выпустите меня отсюда!
К величайшему возмущению гномьего короля, никто не спешил освободить его от пут. Он провел несколько бесцельных минут, выкрикивая в пустоту угрозы и проклятия, но в подземелье не послышалось ни одного звука, кроме его собственных гневных воплей.
- Эльфийская скверна, - провыл Торин, сжимая руки в кулаки.
Успокоиться он не мог, но и выбора у него не было. Он шатался из угла в угол, кипя обидой и злостью, пока руки не перестали трястись от желания размозжить голову какому-нибудь эльфу. Желательно конкретному - светловолосому, чернобровому и непомерно наглому эльфу.
Часы заточения тянулись немилосердно медленно. Кое-как сладив с безудержной яростью, Торин уселся в углу, прислонился к каменной стене и замер, потеряв счет времени. Отблески кровавого пламени плясали перед глазами, и Торин вспоминал то пламя, в котором погибло гномье королевство. Он вспоминал Эребор, просторные залы дворца, теперь полуразрушенные и опустошенные, и ужасался тому, как скрупулезно память отобрала самые страшные картины, чтобы напоминать и мучить снова и снова. Терзаемый кошмарами, Торин забылся на холодном полу.

Тем временем над Лихолесьем расплылась непроглядная ночь. Эльфы, праздновавшие приход осени шумными пиршествами, погасили костры и отправились в свои постели на деревьях или под открытым небом. Над лесным царством воцарилось спокойствие, и единственным неспокойным в ту ночь был пленник, заточенный в темнице эльфийского короля.
На рассвете Торину привиделся сон. Он видел, как наяву, трон своего деда и самого себя по правую руку от трона. Над головой деда светился дивным голубым мерцанием Аркенстон, и его сияние лилось на белые высокие фигуры, представшие перед Трором. То были эльфы, явившиеся из далеких сумрачных лесов, чтобы взглянуть на новообретенное гномье сокровище. Во главе их шествия величественно ступал король Трандуил - существо синеглазое, эфемерное и неземное. Он мимолетно встретился спокойным взглядом с наследником, затем посмотрел на Траина и, наконец, на Трора и слегка склонил голову в знак приветствия. Затем прекрасные глаза обратились к Аркенстону и засияли такой многогранной синевой, глубиной и страстью, что Торин отдал бы все сокровища Эребора за один такой взгляд, обращенный на него.
Своды тронного зала вдруг дрогнули и проломились, как скорлупка, и все сновидение обратилось в тлеющую в огне бумажку. Торин вздрогнул и пробудился.

Пока он бредил беспокойным сном, эльфы успели притащить в темницу еду и теплое одеяло. Торин хмуро уставился на дымящееся мясо и небольшой кувшин вина. Есть и пить хотелось страшно, но принять подачку от эльфов представлялось абсолютно невозможным. В этом был некий абсурд - Торина держали в промозглой норе, где и положено держать пленника, но в то же время кормили, как гостя. Гном мрачно усмехнулся, подумав о том, что великий Трандуил изволил уделить минуту своего драгоценного времени и позаботиться о комфорте "пленного гостя". После всего, что между ними произошло, было бы глупо… Торин оборвал эту мысль прежде, чем она завела его куда не надо, плотнее закутался в меховой плащ и попытался отвлечься от запаха еды. Выходило из рук вон плохо, но королевская гордость и знаменитое гномье упрямство крепко держали за горло железной лапой.
Спустя несколько часов явились эльфы. Они не без удивления нашли еду нетронутой, а гномьего короля - мирно похрапывающим у стены. Каким бы выносливым он ни был, а все же поход был тяжким и утомительным, и силы требовали восстановления.
Один из эльфов негромко покашлял, и Торин, привыкший спать чутко, тут же проснулся. Он одарил вошедших презрительным взглядом и даже не потрудился встать.
- Владыка Трандуил желает видеть тебя, Торин Дубощит, - певуче произнес эльф.
- Вот как, - криво усмехнулся Торин. - Те два дня, что я просидел в вашем подземелье, он не желал меня видеть?
Эльфы переглянулись, и их лица сделались совершенно нечитаемыми.
- Пожалуйста, следуй за нами, - с холодной учтивостью попросил один из них.
Торин, посуровев, как туча перед грозой, поднялся на ноги и отряхнулся. В эльфах его раздражало абсолютно все - от шелковых тканей их одежд и длинных, безукоризненно прямых волос до изысканной лживой речи и разницы в росте, из-за которой они вечно взирали на него свысока. Они выводили его из себя одним фактом своего существования, и Торин знал, кого стоит за это благодарить. В конце концов, к древней неприязни между эльфами и гномами его семья не имела никакого отношения. Но после того, что сделал Трандуил…

***

…Трандуил восседал на увитом тонкими ветвями троне посреди просторной залы. Несмотря на то, что дворец лесного короля был пещерой, он был на удивление светлым и величественным, но в то же время приветливым, как и другие обиталища эльфов.
Однако Торину дворец казался далеко не самым приятным местом в Средиземье. Да что там - он бы предпочел разделить похлебку с лесными троллями или прогуляться по гоблинским подземельям, чем видеть высокие колонны, богатые залы и узорчатые своды королевского дворца. И меньше всего он желал вновь видеть владельца всего этого великолепия. Так думал Торин, когда перед ним открылись тяжелые двери тронного зала.
Он не ожидал, что его обдаст жаром с головы до ног при одном лишь взгляде на Трандуила.
В их первую встречу в Эреборе, когда еще не было ни Смауга, ни горестей и бед, эльфийский король показался Торину самым прекрасным созданием на свете. И сейчас, в светлых одеждах, в увитой красными цветами и листьями короне из тонких прутьев, он был прекраснее прежнего. Подданные Трандуила были облачены богато, но скромно, в то время как слабость короля к роскоши и драгоценностям ни дня кого не была секретом - вот и сейчас Торин приметил крупные перстни на тонких белых пальцах. Светлый лик Трандуила был спокоен и по-неземному красив. От созерцания этой холодной, чистой, невозможной красоты ненависть и мстительность в душе Торина разгорелись с новой силой. Ему вдруг отчаянно захотелось очернить это небесное создание, казалось, только что сошедшее на землю.
Торин подошел ближе и остановился в паре метров от трона. Эльфы следовали за пленником на расстоянии шага, его руки были все еще стянуты веревкой. Гном выглядел измотанным заточением и долгой дорогой - одежда его была в пыли, длинные темные волосы - спутаны, под глазами пролегли тени.
На несколько долгих мгновений в зале воцарилось молчание; Трандуил неотрывно смотрел в яростные серые глаза гнома, а Торин буквально сжигал его взглядом в ответ, и невысказанные слова терзали его душу острыми когтями. Не будь веревки на запястьях, Торин не смог бы отвечать за свои действия - ему хотелось броситься на Трандуила и сделать ему больно. Причинить ту невыносимую боль, какую эльф причинил ему. Но разум был еще не окончательно замутнен эмоцией, и Торин держался и с внутренним содроганием ждал того момента, когда эльф, наконец, заговорит. Торин не слышал его голоса очень давно - с их последней совместной ночи…
- Приветствую тебя, Торин Дубощит, сын Траина, сына Трора, - произнес Трандуил мягко, и в груди у Торина болезненно заныло и забилось. - Твое появление в здешних краях неожиданно.
Гном быстро одернул себя, и открывшаяся было рана снова покрылась ледяной коркой презрения.
- Приветствую, - процедил он сквозь зубы, глядя на эльфа исподлобья. - Только вот ты не стоишь того, чтобы я приветствовал тебя и называл по имени.
Трандуил едва уловимо изменился в лице - Торин заметил мимолетную тень, пробежавшую по светлому челу. Красивые губы сжались, как от обиды, но Трандуил тут же овладел собой.
- Отвечай, Торин Дубощит, - сказал он совсем по-иному, холодно и твердо. - Какое право имеешь ты со своим отрядом нападать на моих подданных?
- Мы не нападали, - тут же осклабился Торин. - Мы искали помощи и еды, потому что смертельно устали и умирали от голода.
- Вы носились по моему лесу, как стая обезумевших варгов, - резко перебил Трандуил. - Где найти твой отряд? Я прикажу схватить всех до единого.
Торин засопел, с трудом сдерживая клокочущий в горле гнев.
- Это мне неведомо. Но, надо полагать, отряд все еще в лесу, умирает от голода, - Торин выделил последнюю фразу, видя по изменившемуся лицу Трандуила, что и тот с трудом сдерживает раздражение.
- Что вы делали в моем лесу? - Трандуил не повысил голоса и почти не выдал своего волнения, но Торин замечал каждое движение, ловил каждое слово.
- Искали пищу и питье. Мы умирали от голода, о король, - ответил Торин с откровенно издевательской интонацией, и это не миновало чуткого эльфийского слуха.
- Но что вам понадобилось? Зачем вы вообще забрели в эти края? - спросил эльф раздраженно.
- Этого я не скажу тебе, - усмехнулся Торин, довольный произведенным эффектом. Истинные эмоции Трандуила, проступившие сквозь маску равнодушия, были бесценным зрелищем, и гном желал насладиться им сполна.
Торин не блефовал - рассказывать Трандуилу о цели путешествия он действительно не собирался. Это было бы крайне неразумно. Трандуил бы направил к горе свои армии, и шансов у него было бы куда больше, чем у малочисленного гномьего отряда.
- Лучше ответь мне, - произнес эльф угрожающе.
- Иначе что? - поинтересовался Торин насмешливо. - Снова запрешь в темнице? Пожалуйста, я вовсе не против погостить у тебя еще пару недель, - гном помрачнел, и его тон из насмешливого снова сделался угрюмым. - Не пытайся узнать что-либо, эльф. Ничего не выйдет.
- Значит, ты выбираешь молчание? - спросил Трандуил спокойно.
- Ты наконец это понял, - ощерился Торин. - Поздравляю, о мудрый.
Маска Трандуила дала трещину, эльф холодно усмехнулся уголком губ и поднял руку. Торин подумал, что его отсылают прочь, но король сделал знак стражникам и сказал что-то по-эльфийски. Гном чуть язык не проглотил от изумления, когда эльфы приблизились к нему, развязали путы на запястьях и удалились с почтительным поклоном.

Трандуил заговорил, когда в зале улеглись отголоски эха тяжело закрывшихся дверей.
- Твоя ненависть понятна, Торин Дубощит, - сказал он. – Но она ослепила тебя, и ты утерял здравый смысл.
Торин буркнул что-то себе под нос и отвел взгляд от непроницаемых синих глаз, понимая, что в словах эльфа есть зерно истины.
- Никакое твое слово не изменит того, что мой дом уничтожен, а мой народ скитается, рассеянный по чужим землям. – Ответил гном.
- Верно, - сказал Трандуил мягко. – Мне жаль, что я не пришел тебе на помощь, но я сделал бы то же самое, будь мне дана возможность выбрать повторно. Исход остался бы неизменным, только вместе с твоими воинами погибли бы и мои. У нас не было шансов против Смауга Ужасного, уже вошедшего в твое королевство. Ты мудр, Король под Горой, и сам понимаешь это.
Торин действительно понимал – разумом, но сердце понимать отказывалось.
- После всего, что было, - произнес он, с трудом выговаривая обоженные болью и гневом слова, так долго терзавшие его душу, - я думал, что могу рассчитывать на тебя. На твою помощь.
- Ты можешь рассчитывать на меня, - тонкая улыбка тронула губы эльфа, и Торин стиснул зубы. – Но тебе ли не знать, что мудрым королям не пристало смешивать личные пристрастия с дипломатией. – Глаза гнома опасно блеснули. Трандуил за долгие тысячелетия своего существования успел изучить свойства души и знал, что яростный огонь никуда не денется, если не дать ему выход. – Твои руки более не связаны, король. Ты хочешь мести. Я готов ее принять.
Торин криво усмехнулся. Отказываться от такого предложения было глупо, и он не отказался. Гном в несколько быстрых шагов пересек разделявшее их расстояние, приблизился к трону, на котором сидел Трандуил, и в порыве гнева схватил эльфа за горло, коротко рыкнув. Синие глаза растеряли свое царственное спокойствие и распахнулись, и Трандуил неотрывно глядел на того, кого любил, кого вынужден был предать и в чьих сильных руках оказался снова после долгих лет разлуки. Торин с исступленной яростью вглядывался в испуганное, но оттого не менее прекрасное лицо, и сжимал пальцы крепче, чувствуя, как судорожно напрягается горло эльфийского короля. Сердце гнома билось часто, тяжело и больно, как и сердце эльфа, которое Торин чувствовал под своей рукой.
- Я думал о тебе, - прорычал Торин отчаянно, наклоняясь ближе, - за тяжелой работой в людских поселениях, когда каждый удар моего молота по наковальне был ударом по твоей голове. Я думал о тебе в темных лесах, холодных горах и пещерах. Утром - за скудными остатками еды, вечером у костра и ночью, глядя в черное небо, не давшее мне ни облегчения, ни надежды. Не прошло ни дня без мысли о тебе. Я хотел увидеть тебя снова, чтобы посмотреть в твои глаза. И я желал убить тебя. Больше всего на свете.
Трандуил захрипел, схватился холодными пальцами за беспощадную сильную руку гнома и дернулся, пытаясь освободиться. Торин заметил слезы на черных ресницах и отпустил горло эльфа, но никуда не отошел, а остался стоять, с неясной жадностью впитывая каждую черту искаженного гримасой боли прекрасного лица. Трандуил закашлялся, схватился руками за воротник серебряного одеяния и зажмурился, мучительно переводя дыхание.
Торин смотрел на него, и сердце в груди было тяжелым и горячим, будто отлитым из раскаленного свинца. Оно жгло изнутри ненавистью и любовью, разрывало на части, и Торин не мог унять его. Он помнил боль, которую нес в себе все эти годы, он помнил, с какой легкостью Трандуил обрек его народ на страдания и смерть. Но было и другое - были ночи, когда Трандуил засыпал в его объятиях, были слова любви, которые эльф принимал с благосклонной улыбкой, были поцелуи, от которых кровь безудержно вскипала под кожей. Торин не мог простить его, но разлюбить... нет, разлюбить было невозможно. Эльф намертво привязал его своими чарами, и Торин бы скорее в одиночку бился с тысячей свирепых орков, умылся их черной кровью и принял смерть на войне, чем покинул его сейчас.
Трандуил дышал тяжело и взволнованно. Торин коснулся его жемчужной кожи почти нежно, провел шершавой, загрубевшей ладонью по щеке и шее, погладил гладкие, сверкающие подобно жидкой платине пряди волос.
- Я скучал по тебе, - сказал он хрипло, склонился ниже, и Трандуил, взглянув на него с болью и сожалением, положил белые ладони на сильные плечи. Торин был весь в грязи, пыли, сверкал глазами и выглядел совершенно дико, но Трандуил видел страдание, отразившееся на его лице. – Я ненавижу тебя, - продолжил Торин дрогнувшим голосом, прижимая эльфа к спинке трона широким телом, и сам не поверил своим словам. – Ненавижу.
Трандуил покачал головой, приложил узкую ладонь к колючей щетинистой щеке, холодя и распаляя одновременно.
- Совсем иные слова ты говорил мне в нашу первую встречу, Король под Горой, - сказал он тихо.
Торин усмехнулся. Это был вызов. Гном чувствовал, как напрягается прижатое к нему тонкое, сильное тело, как рука эльфа, огладив пыльную ткань на плече, обнимает его за шею, как сбивчиво дышит в его руках самое прекрасное существо на свете. Такое прекрасное, древнее и мудрое, что Торин был готов то благодарить, то проклинать провидение за каждое прикосновение к нему. Узнав вкус его губ, он не мог возжелать иного; узнав его тело, он обрек себя на вечные мучения.
- Тебе следует привести себя в порядок и сменить одеяние, - сказал Трандуил тихо, скользя взглядом по лицу Торина. Его рука осторожно коснулась темных волос гнома, пальцы путались в прядях. - Затем тебе дадут лучшей еды и лучшего вина, что есть в моем королевстве, и ты отужинаешь в моей компании. Я не отпущу тебя так просто, Торин Дубощит.
Торин взял в широкую теплую ладонь холодную руку, лежавшую на его щеке, поцеловал тонкие, усеянные драгоценными камнями пальцы.
- Сначала я напомню тебе о нашей первой встрече, о король, - сказал он, беря красивое лицо эльфа за острый подбородок. – Ты часто вспоминал наши ночи, когда засыпал в одиночестве? Ты думал обо мне?
Трандуил усмехнулся уголком губ, но прежде, чем он успел ответить, Торин преодолел последнее расстояние между ними и жадно захватил мягкие губы в плен горячего поцелуя, стирая усмешку. Трандуил вздрогнул, но тут же расслабился, отдаваясь ощущениям. Торин крепко взял его за затылок, сжал волосы в кулаке, целовал, до боли прижимаясь губами к губам эльфа, царапая бородой его кожу. Трандуил вцепился в него, охотно подаваясь навстречу и позволяя Торину проявлять свою ненасытную, грубую страсть.
Торин прервал поцелуй, коротко и горячо поцеловал эльфа в нижнюю губу и подбородок и отстранился. Острые скулы Трандуила чуть порозовели, влажные губы раскраснелись, и смотрел король затуманенным страстью взглядом.
Торин каждую ночь жаждал вновь увидеть его таким. Он вгляделся в синие глаза, ища ответы на вопросы, терзавшие его, и увидел в прозрачной синеве все сияние Аркенстона, всю синь морских эльфийских заводей и все пламя в небе Эребора.
Теперь, когда Трандуил наконец был так близко, что его дыхание согревало губы, Торин знал, что обратного пути нет.
Он ненавидел его самой лютой ненавистью и любил самой жгучей любовью.